В российском биатлоне возникла парадоксальная ситуация: деньги есть, а результата нет

Казалось, неудачное выступление российских биатлонистов на Олимпийских играх в Ванкувере — предельная точка падения. Дно, после которого есть лишь один путь — потихоньку выплывать к свежему воздуху, голубому небу и новым победам. А потому даже не самые большие поклонники дисциплины ждали начала сезона со здоровым любопытством. Интерес быстро сменился разочарованием: за первые пять этапов Кубка мира, а это больше половины цикла, нашей сборной удалось заработать всего пять медалей — одно «золото» авторства Ольги Зайцевой и четыре «бронзы». Не густо. А мужская сборная в эстафете в немецком Оберхофе и вовсе установила антирекорд — наши парни заняли 14-е место. Еще одно «золото», добытое Антоном Шипулиным на шестом этапе в Италии, не отменяет вопроса: что же все-таки происходит? Или это хитрый финт тренеров? Или смена вех, после которой пойдет череда побед? Или же впору говорить о гибели российского биатлона, который не спасут даже самые серьезные финансовые вливания?

Эксперименты на грани

Как так получается, что норвежские болельщики могут позволить себе с азартом объединяться в воинствующие лагеря имени Бьорндалена и Свенсена, а нам приходится радоваться «бронзе» хоть кого-нибудь из россиян? Так водится, что поражения у нас принято сваливать на что угодно — на погоду, происки врагов, негативный настрой фанатов и даже божий промысел. А может, дело в другом? «В критический момент наших ребят, особенно мужчин, не раз подводило отсутствие хорошего спортивного спокойствия, — рассуждает комментатор телеканала «Евроспорт» Сергей Курдюков. — Яркий пример — Максим Чудов. У парня огромный потенциал, но когда нужно было просто собраться, успокоиться и отстрелять «на ноль», у него опускались руки». То же самое происходило и с другими российскими гонщиками: будто у всех разом исчезла уверенность в своих силах. Когда один спортсмен начинает показывать результаты значительно ниже ожидаемого, это говорит о его личных проблемах, но когда целая команда впадает в спортивную кому, неминуемо возникают вопросы к тренерскому штабу и менеджменту. «Думаю, тренерские стратегии оказались не совсем верными, хотя говорить об этом можно будет только по итогам всего сезона», — не спешит с окончательными оценками телекомментатор Дмитрий Губерниев. Он считает, что «золото» Зайцевой во многом стало переломным моментом: «Когда лидер команды совершает сверхусилие и переламывает ситуацию, это огромный психологический плюс для всех остальных. Это видно даже по лицам ребят. Хорошо, что перелом произошел не слишком поздно: еще недели две, и на сезоне можно было бы смело ставить крест. Думаю, дела пойдут в гору».

Еще есть возможность все исправить. Главное, уверяет тренерский штаб, не паниковать раньше времени и дождаться чемпионата мира, который пройдет в марте в Ханты-Мансийске. К нему наши атлеты якобы должны подойти на пике формы. Ханты-Мансийск будет испытанием не только для команды, но и для всей системы, которую миллиардер Михаил Прохоров строит в российском биатлоне с момента своего прихода в этот вид спорта в 2008 году.

Поколение NEXT

Приход Прохорова в структуры Союза биатлонистов России (СБР) был воспринят, помнится, мягко говоря, с энтузиазмом, поскольку его имя вызывает стойкую ассоциацию с большими деньгами. А их на протяжении полутора десятков лет нашему биатлону явно не хватало. «В 90-е мы переживали полное безденежье, — рассказывает экс-президент СБР, четырехкратный олимпийский чемпион Александр Тихонов. — Мне как главе федерации приходилось вкладывать свои деньги. И мы с трудом, но выжили».

В нулевых финансовая ситуация стала лучше — у сборной появились серьезные спонсорские контракты, но о нормальном заработке, сопоставимом с доходами иностранных спортсменов, нашим биатлонистам оставалось только мечтать. С приходом Прохорова спортсмены получили возможность «украшать» экипировку логотипами личных спонсоров, в то время как раньше подобные действия приводили к скандалам вплоть до того, что рекламу приходилось заклеивать. Теперь же лидеры сборной получили новую мотивацию. Так, в прошлом сезоне за победу в личной гонке на этапах Кубка мира спортсмену полагалось 250 тысяч рублей, а за «золото» на чемпионате мира — миллион рублей. В результате по итогам минувшего сезона в копилке Ольги Зайцевой оказалось в пересчете на валюту порядка 55 тысяч долларов, а Максима Чудова — около 38 тысяч долларов. Это уже не пусто, но еще и не густо. Для сравнения: легенда биатлона и неизменный лидер Норвегии Оле-Эйнар Бьорндален за прошлый сезон со всеми призовыми заработал 115 тысяч долларов, хотя Норвежская федерация биатлона раздачу щедрых бонусов не практикует.

Деньги в биатлон пошли — спортсмены экипированы, зарплаты платятся регулярно, выезд на соревнования уже не является финансовой катастрофой... Но, как ни парадоксально, пропал результат. Провальная Олимпиада в Ванкувере, заметьте, пришлась не на голодные 90-е, а на конец сытых нулевых. Болельщики среагировали незамедлительно: сейчас на форумах, посвященных биатлону, вовсю гуляет термин «ё-биатлон» по аналогии с «ё-мобилем», созданным по инициативе Прохорова. Мол, вот вам и результат, когда человек начинает заниматься несвойственными ему вещами.

Например, самым обсуждаемым решением руководства союза за последнее время стала неожиданная смена тренерской бригады накануне сезона. После Игр в Ванкувере сборную покинула бригада опытнейших наставников, отработавшая две Олимпиады. Их место заняла команда более молодых специалистов. Кому-то такая рокировка может показаться чрезмерно рискованной, если не авантюрной. И даже Сергей Кущенко, исполнительный директор СБР, не скрывает, что фактически была сделана ставка на зеро: «Да, смена тренерского состава перед началом сезона — это эксперимент. Но мы пошли на него сознательно. Стало ясно, что так, как раньше, больше не будет: время противостояния двух биатлонных держав — России и Норвегии — прошло, а конкуренция резко возросла. Мы очень четко осознали, что проигрываем, потому что неправильно выстраиваем тренировочный процесс. Ну и, конечно, проигрываем в уровне технологической оснащенности. И не только Норвегии, но и Франции, Швеции, Германии. Так что рисковали мы вполне осознанно. Ведь нас ждет Олимпиада в Сочи, и лучше не думать, что мы там покажем, если оставить все, как есть».

По признанию Кущенко, наш биатлон больше не способен двигаться по инерции, оставшейся от мощного импульса, заданного еще советской системой. Тем более что новых импульсов не предвидится — наследство растрачено, а предложить взамен нечего. В 90-е было не до новых методик, да и вся мощная индустрия, что работала на советский спорт, канула в Лету. Именно поэтому серьезной переработке решили первым делом подвергнуть тренировочный процесс: если раньше вся команда занималась по единой для всех жесткой схеме, разработанной еще советскими специалистами, то со сменой тренерской бригады акцент сместился на занятия в соответствии с европейскими методиками подготовки: упор теперь делается на индивидуальные занятия по программе, персонально разработанной для каждого отдельно взятого спортсмена. Впрочем, пока этот переход на пользу нашим «звездам» не пошел: «Мы недоучли психологию спортсменов, — признается Кущенко. — После жестких советских схем подготовки лидерам команды было тяжело принять новый уровень свободы и ответственности, связанный с изменением плана тренировок в пользу отрабатывания отдельных компонентов. Отсюда и проблемы с самодисциплиной, и провал на старте сезона. Спортсмены пока просто не готовы к переменам».

Чужие среди своих

Увы, одной психологией наши проблемы не ограничиваются. Сегодня, когда биатлон буквально превратился в гонку вооружений, мы безнадежно отстали от всего остального мира. «Во времена СССР наши винтовки и патроны считались лучшими, — вспоминает Александр Тихонов, — иностранцам не надо было объяснять, например, что такое патрон «Олимп», они за ним гонялись. Сейчас норвежцы тоже закупают наши винтовки, но только как тренировочные для второго эшелона».

О том, что сборной нужна новая экипировка, причем превосходящая экипировку конкурентов, говорит и Михаил Прохоров, предложивший возобновить производство собственных винтовок и патронов. «Наши первоочередные задачи — разработка технологий производства если не лыж, то хоть винтовок, патронов, смазок, которые могли бы конкурировать с европейскими аналогами, — говорит Кущенко. — Почему только мы падаем на склонах и жалуемся на лыжи? Почему только у нас ломаются винтовки? Почему только мы к сезону подходим «на дне» формы?» Не только Кущенко, но и всем нам хотелось бы получить ответы на эти вопросы. Хотя все логично: покупаемые на Западе винтовки и лыжи не подгоняются под спортсменов — это фабричный, массовый продукт...

Есть и еще один момент, о котором мало говорят в Союзе биатлонистов, но о котором упоминает Александр Тихонов. В 90-е в биатлоне еще оставались люди, разбиравшиеся в этом виде спорта и любившие его. Теперь же вместе с деньгами в отрасль потянулись высокооплачиваемые менеджеры, привыкшие мыслить категориями, порой далекими от спорта. «Проблема в биатлоне у нас та же, что и в любой другой отрасли, — уверен Тихонов. — Слишком много людей, которые в деле ничего не понимают. В том же СБР полно «эффективных» менеджеров, которые не просто не имеют спортивного образования, но элементарно не знают имен спортсменов. Один из таких деятелей даже как-то оценил наших биатлонисток формулировкой «вот эти девочки мне понравились». И когда чиновники говорят о том, что у нас нет нормальных тренеров, они расписываются в своем непрофессионализме».

В плане подбора кадров СБР для широкой публики остается закрытой организацией, и понять процент подобного рода «специалистов» сложно. Их присутствие определяешь по откровенным ошибкам вроде приглашения на тренерский пост норвежца Кнута Торе Берланда. «Пригласили тренера-норвежца, — объясняет Тихонов, — но это вариант юношеской или даже юниорской сборной, потому что, когда спортсмен выступает на национальном уровне, у него уже сформирована техника, которую нельзя ломать». Возможно, эти же люди, путая понятия «спортивная медицина» и «допинг», от греха подальше решили избавиться и от того, и от другого. В результате спортивные федерации, включая СБР, перестали обращаться за помощью к серьезным специалистам.

У биатлона, как и у любого другого вида спорта, своя специфика с массой нюансов, которые нужно знать. С настоящими же спортивными менеджерами дела обстоят примерно как с идеальной лыжной смазкой — в нашей стране на данный момент остро недостает и того и другого. Как сообщили «Итогам» в пресс-службе Российского государственного университета физической культуры, спорта и туризма, менеджменту в биатлоне сегодня никто не учит. Примерно такая же ситуация обстоит и с другими высшими учебными заведениями. И эту проблему, пожалуй, решить будет сложнее, чем проблему финансирования. Потому что деньги, еще раз отметим, есть. Недавно был открыт классный тренировочный комплекс в Пермском крае. Но кто там будет работать?

Источник: "Итоги"