Интервью Дмитрия Ярошенко об индивидуальной гонке в Рупольдинге

За выступлением Дмитрия Ярошенко в Рупольдинге следили с особым интересом — не только российские болельщики, тренеры и журналисты. Иностранные коллеги еще в Оберхофе с недоверием наблюдали за тренировками Ярошенко и осторожно интересовались: неужели действительно отбывший дисквалификацию спортсмен собирается вернуться в элитный биатлон? Как такое возможно?

Перед стартом индивидуальной гонки в Рупольдинге Дмитрий был предельно сосредоточен, в каждом движении читалась целеустремленность. Его первая гонка на Кубке мира не стала ни прорывом, ни откровением. Три промаха, более четырех минут проигрыша по чистому ходу, шестьдесят восьмой результат. После финиша Дмитрий вышел общаться с журналистами — спокойный, рассудительный, самокритичный. Именно таким мы привыкли его видеть.

— Дима, как сложилась для тебя первая гонка на Кубке мира? Было тяжело?

— Поначалу все было просто замечательно. Хотелось просто выйти и показать хороший результат. Первый круг я начал не очень резво, и по ощущениям казалось, что все здорово, что у меня все получится. Но потом постепенно усталость начала накатывать, и в итоге захлестнула лавиной. Тогда я просто решил постараться равномерно дойти до конца.

В каше на лыжне я увязал жутко. Откровенно говоря, не моя это дистанция. Когда бежал первый круг, догнал Женю Устюгова. Какое-то время мы с ним шли вместе. На жестком участке все было здорово, а на верхушке трассы, где мягко, он начал уходить. Но при этом я со спуска к нему подкатывал — лыжи сегодня работали просто изумительно. Но вот кондиции подкачали.

- Признайся: нервничал, выходя на старт?

— Не совсем. Изначально доставлял беспокойство какой-то искусственный ажиотаж вокруг моего возвращения. Но непосредственно в гонке никакой нервозности не было.

Вчера на тренировке я хорошо провел стрельбу лежа, это придавало уверенности. Единственное, что было непривычно — очень долго ждать своего старта. Я понимаю, что ребята, которые бежали в первых стартовых номерах, заслужили это. То, что ты достоин стартовать в первой-второй группе, нужно сначала доказать. Я этого сегодня не доказал, хотя все было в моих руках.

- Что за происшествие случилось с твоей винтовкой во время пристрелки?

— Этот казус начался два дня назад: у меня сломался боек на холостом тренаже. Мы с тренерами его поменяли, но я заметил, что перезаряжание стало неестественно тяжелым, тягучим. Я обратился в официальный сервис Anschütz, мне заменили одну деталь в затворе. Проверить винтовку удалось только сегодня. Спасибо тренерам, что на пристрелку велели отправляться пораньше.

Я встал на установку, нажимаю спусковой крючок — а выстрела нет. Оказалось, боек не доставал до капсюля, и выстрел не производился. Тренеры предупреждали, что такое в теории может произойти, хотя это огромная редкость. Похоже, со мной произошла та же оказия, что и с Альбиной Ахатовой на чемпионате мира в Эстерсунде. Говорят, один раз и палка стреляет — тут же получилось ровно наоборот. Винтовку быстро отдали на сервис, все поменяли, и за 15 минут до начала гонки я успел пристреляться.

- Что же послужило причиной трех промахов?

— Когда начал подходить к первой лежке, понял, что физическое состояние уже на грани. Психологически же я был абсолютно спокоен, даже сам этому удивился. На первой стойке прекрасно удерживал винтовку, делал все хладнокровно, как на тренировке учили. А на второй лежке концентрация была уже потеряна. Когда ты физически утомлен, взгляд будто бы «стеклянеет» — именно это произошло со мной.

На последней стойке надо было обязательно попадать. Откровенно говоря, не было никаких предпосылок для промахов, в разные стороны меня не колбасило... Но я практически начал надевать винтовку раньше, чем пуля вылетела из ствола. Это исключительно моя собственная ошибка, я должен был сделать небольшую паузу, убедиться, что доработал выстрел.

- Насколько тебе помогло пребывание в Оберхофе вместе с командой?

— Помогло очень сильно. В первую очередь, я научился привыкать ко взглядам — спортсменов, тренеров… Кто-то здоровался, кто-то делал вид, что не замечает. Это у нас было взаимно. Надо сказать, я довольно быстро адаптировался. Мне достаточно того внимания, которое уделяет мне наша команда и тренеры, ребята из Болгарии, Украины, Белоруссии. Этого общения мне предостаточно. Я и раньше не стремился с кем-то брататься, ходить по гостям, поэтому особых проблем не испытывал.

- Случалось, чтобы кто-то высказывал откровенную неприязь?

— Нет, такого не было. Слышал, что в интервью кто-то говорил нелицеприятные вещи, но я принципиально в интернете ничего не читал, кроме почты. Когда бежал последние круги сегодня и понимал, что проигрываю ходом очень много, думал о том, что кто-то сейчас смотрит телевизор и переживает за меня. А кто-то, наоборот, злорадствует. Представлял своих родных, друзей, которые следят за гонкой и тоже волнуются. Но какой-то трагедии из всего этого я не делаю. Конечно, многие друзья, особенно из Ханты-Мансийска, хотели бы видеть меня на домашнем чемпионате мира. Но понимаю, что в сборной сейчас довольно сильная компания. Ребята стабильно выступают, набирают форму. И, если рассуждать объективно, чтобы кого-то выбить, нужно показывать только призовые места.

- Будут ли у тебя еще старты в Рупольдинге?

— На этот счет мне пока ничего не сказали, но я понимаю, что нас здесь семеро, и шансов у меня немного. Вы же видели, как хорошо ребята выступили в Оберхофе. Кого из них объективно можно было бы заменить? Леша Чурин неудачно выступил в спринте, но и про меня сейчас можно сказать то же самое. И ходом проиграл, и стрелял не лучшим образом. Я не питаю иллюзий.

Жаль, что по новым правилам в чемпионате Европы можно участвовать только до 26 лет. По большому счету, если сейчас никуда не попаду, то остается целенаправленно готовиться к чемпионату России в марте и соревнованиям на приз Фатьянова на Камчатке. Обидно это осознавать, но это жестокая реальность.

- Каким ты представлял день своего возвращения на Кубок мира?

— Если честно, никак я его не представлял. Я все лето вел подготовку с одной целью — вернуться сюда, снова выйти на хороший уровень, думал только об этом. Иногда начинался небольшой мандраж — в частности, вчера, затем утром перед гонкой. Слишком уж долго тянулось время до старта. Я старался чем-то себя занять, но все равно мысли о предстоящем старте лезли в голову. В конечном итоге я сказал себе: «Хватит развешивать сопли, ты же не для того готовился все лето, чтобы начать бояться перед самым ответственным стартом». Это помогло успокоиться. Но, видимо, чуть-чуть я все-таки перегорел.

- Было ли какое-то особое одухотворение от того, что снова стартуешь среди биатлонной элиты?

— Может, это звучит неправильно, но я это попадание на Кубок мира не воспринимал как какой-то подарок судьбы. Понимал, что не настолько ослаб, чтобы не выступать здесь. Уже по ходу дистанции стало ясно, насколько приходится сложно.

- Планируешь побороться за попадание в команду на чемпионат мира?

— Сложно сейчас строить подобные планы. Только отличное выступление может гарантировать поездку туда — но при этом еще не гарантировать выход на старт. Вспоминаю, как мы выступали на чемпионатах мира в Антерсельве, в Эстерсунде. В спринт нужно было заявлять четверых, а у нас было пятеро человек, достойных бежать эту гонку. Конечно, в этом случае ставили самых проверенных.

Если бы выступил хорошо сегодня, послезавтра — тогда мог бы на что-то рассчитывать. Надеюсь, что еще удастся попасть на американские этапы. Думаю, мой личный тренер сегодня очень расстроился, он наверняка ожидал от меня другого результата. Не то что бы очень много было поставлено на карту, но мы действительно много готовились, прошли российский отбор, «Ижевскую винтовку»... Было очень непросто пробиться наверх. И никто мне сейчас не дает зеленый свет — мол, давай, парень — выступай, пока не начнешь показывать результаты. Шансов очень мало, я это понимаю. Буду стараться во что бы то ни стало использовать каждый из них.

Источник: sports.ru

Дмитрий Ярошенко: «Всё по-честному»

Пока Ярошенко переодевался после гонки, я подошла к его личному тренеру Владимиру Брагину.

- Расстроены?

- Ну, радоваться нечему. Не нужно было нам на Новый год домой уезжать. После "Ижевской винтовки" на сбор в Рамзау Ярошенко не брали, сказали, что с местами проблема. Мы уехали в Красноярск. А там мороз за 30. Никакой работы в такой холод не сделать. Это выбило из тренировочного графика на неделю. Плюс еще одна неделя пошла наперекосяк — когда летели в Европу и просидели сутки в аэропорту в Москве. Но главная сложность заключалась, конечно же, в том, что Дима два года не соревновался.

- Какие-то предчувствия перед гонкой у вас были?

- После жеребьевки уже понимал, что рассчитывать на высокий результат не приходится. Погода-то была известна. Но что четвертый и пятый круги Ярошенко пройдет до такой степени тяжело, я не предполагал.

Сам Дмитрий отнесся к выступлению философски:

- Ну что ж, хорошо уже то, что прошла нервозность ожидания этого старта. Ажиотаж вокруг моего возвращения все-таки был, и это нервировало. Что же касается гонки, то я прекрасно понимал, что к концу трасса будет сильно разбита. Первый круг дистанции прошел хорошо. Даже подумал, что, несмотря на стартовый номер, у меня все получится. Настраивался на хорошую стрельбу, но по ходу стал "захлебываться", концентрация снизилась, и этого не хватило на последнюю "стойку". Давно я не бегал по такой лыжне. Самочувствие было неплохим. На жестких участках трассы просто здорово себя чувствовал. И лыжи работали отменно — спасибо сервисерам. А в кашу въезжаешь, ноги вязнут, сразу становится тяжело. Настолько, что, когда пошел на финиш, все мышцы судорогами сводить начало. Очень устал. Хотя в целом приятно осознавать, что наконец вернулся и могу продолжать бегать.

- Сильно нервничали во время гонки?

- Наоборот, слишком спокоен был. У меня еще казус с винтовкой случился. Два дня назад на холостом тренаже сломался боек, мы с тренерами его поменяли, но я заметил, что перезаряжание винтовки после этого стало непривычно жестким. Обратился в официальный сервис "Аншютца", мне поменяли часть затвора, но на пристрелке выяснилось, что винтовка не стреляет — боек не достает до капсюля. Хорошо, тренеры предвидели, что после замены механизма могут возникнуть проблемы, и попросили меня выйти на пристрелку в первую смену. Винтовку быстро снова отдали в сервис, и за 15 минут, что оставались до конца пристрелки, я даже успел приспособиться к новым ощущениям.

Не могу сказать, что чувствовал себя неуверенно: на тренировке мне удалось хорошо отстрелять лежа, и не было никаких оснований опасаться неудачной стрельбы в гонке. Но вот этот стартовый номер...

- Расстроились, когда его получили?

- Знаете, когда я был в сборной и смотрел на тех, кто только появился в команде, то воспринимал как должное, что они получают самые плохие стартовые номера. Пришел в команду — значит, доказывай свое право на лучшие условия. А сейчас сам столкнулся с тем, что мне такие условия предоставлять пока не за что. Не заработал я права бежать в начале или в середине.

- Чем вызваны ваши три промаха?

- Нервы тут совершенно ни при чем. Когда стрелял на втором рубеже — стоя, даже подумал, что на редкость спокоен, никакой нервозности, как на тренировке. А вот на второй "лежке" почувствовал, что физическое состояние "на грани", что глаза словно стекленеют. Такое случается, если сильно устаешь. На последней же стрельбе виноват в промахах сам. Никаких предпосылок для этого не было. Не выдержал — выстрелил слишком быстро.

- То, что вы приехали на этап в Оберхоф и имели возможность провести в обстановке соревнований целую неделю, вам помогло?

- Да. Можно сказать, что там я привыкал ко взглядам. Спортсменов, тренеров. Кто-то со мной здоровался, кто-то делал вид, что меня не замечает. Адаптировался я к этому довольно быстро. Я и раньше, собственно, не стремился чрезмерно с кем-то общаться — хватало того общения, что было в команде.

- Какая-то ясность в отношении вашей дальнейшей соревновательной программы в Рупольдинге уже есть?

- Пока мы с тренерами это не обсуждали. Объективно понимаю, что нас, спортсменов, здесь семеро, а сам я выступил в индивидуальной гонке неудачно. И хода пока нет, и стрелял не лучшим образом. Поэтому иллюзий не питаю. Жаль, конечно, что по новым правилам выступать в чемпионате Европы я уже не могу — возраст спортсменов там ограничен двадцатью шестью годами. Так что вполне вероятен вариант, что из соревнований мне остался только мартовский чемпионат России и Кубок Фатьянова на Камчатке. Обидно это осознавать, но такова жесткая реальность.

- А каким вы вообще представляли себе возвращение на Кубок мира?

- Если честно, вообще его никак не представлял. Все лето работал с одной целью — вернуться на хороший уровень. Мысли об этом меня посещали и здесь, пока ждал старта. Вот этот промежуток был страшно тяжелым. Я старался заниматься какими-то отвлеченными вещами, чтобы не думать о соревнованиях, но это плохо получалось. В конце концов довольно жестко себе сказал, что я не для того так тяжело работал летом, чтобы сейчас бояться первого старта. Хотя вполне допускаю, что слегка перегорел. И подсел, соответственно.

Когда стартовал, получилось так, что какую-то часть дистанции мы с Женей Устюговым шли рядом. На самой "макушечке" он стал уходить, но со спуска я снова к нему подкатился, что говорит о том, что лыжи работали очень хорошо. А потом слишком "увяз".

- Получается, вы уже совсем не рассчитываете на то, что сумеете отобраться на чемпионат мира?

- Я стараюсь смотреть на вещи реально. Во время гонки меня "вели" по дистанции, и из этой информации я четко понимал, что хода мне сильно не хватает. Пытался себя "подгонять", думал о том, что вот именно сейчас на меня смотрят близкие, болеют, переживают... Но я не делаю из этого трагедии, честно. Расстраивает лишь, что многие люди, которые за меня болеют, очень надеялись на то, что я смогу пробиться в состав. А для этого нужно занимать на Кубке мира призовые места.

Естественно, мне очень хотелось бы получить второй шанс. Или здесь, в Рупольдинге, или, может быть, поехать на какой-то из американских этапов Кубка мира.

С другой стороны, "зеленой улицы" мне никто не обещал. Так что все по-честному.

Источник: sport-express.ru, Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ из Рупольдинга